В одной обычной школе под Винницей учительница проводила разговор с учениками. Она спросила, за что дети любят своих мам. Кто-то сказал, что его мама самая красивая, кто-то - что самая умная. У кого-то мама очень добрая. А маленькая Кира сказала: "Я люблю мою мамочку, потому что она спасла Ибиса под обстрелами в Мариуполе".
Ибис - это мягкая игрушка. Самый любимый друг. Его никак нельзя было оставлять под обстрелами. И мама, рискуя жизнью, вышла из подвала во время бомбежек, чтобы найти игрушку и тоже отнести ее в подвал.
Кире сейчас 7 лет. Вместе со своей сестрой-близняшкой Ариной они в безопасности. Мама Наташа спасла не только их, а еще и их семейное животное, питона Платона. Теперь все они ждут возвращения из плена их папочки, Александра Гудилина...
История Саши и Наташи началась еще в 2012 году. Они были знакомы, дружили, общались, но у каждого была своя собственная жизнь. Наташа родила близняшек, осталась с девочками одна, без мужа. И надо было думать, как поднимать дочерей одной. Саша неудачно женился. И жил в кругу своих личных проблем.
Но именно в тот момент, когда ему было тяжелее всего, он встретил Наташу и пригласил на кофе. Так и началась уже общая страница их жизни.
"Я была совсем не готова к новым отношениям. Не имела никакого желания на эксперименты, потому что я очень боялась - а вдруг не получится ничего, а дети привяжутся к человеку. И что я им буду после объяснять?"
Но Саша сумел убедить женщину, что их отношения - это очень серьезно.
"Дети очень быстро нашли общий язык с Сашей. Папочка - только так они называют Сашу. Я для них - просто мама. А он - папочка.
Только он отводил их в садик. Только он ходил с ними в походы. Иногда обычный поход в магазин за водой превращался в многочасовое приключение под названием найди каштаны или что-то еще такое. Он сам изучал тайский бокс - и девочек учил. Уроки в первом классе тоже он с ними делал. Каждый вечер у нас были семейные посиделки, играли в игры.
Я была безгранично счастлива. Мы всегда понимали друг друга. Поэтому когда Саша сказал, что хочет записаться в территориальную оборону (это произошло задолго до начала полномасштабной войны), я его поддержала. Потому что было определенное время, когда я и сама хотела туда поступить. Но ни он, ни я не верили в возможность такой войны. Поэтому для нас это была больше теория, чем практика.
Я лично начала нервничать где-то в середине февраля. Ситуация обострялась. И я подумала, что если война действительно начнется, а Саша пойдет на фронт, то я останусь одна с двумя детьми и мне видимо их надо как-то подготовить. И я стала с девочками разговаривать и объяснять, что делать, если со мной что-то случится, что они не должны оставаться возле меня, что они должны бежать, должны разыскать бабушку. В конце нашего разговора Кира - а она более эмоциональная у меня - расплакалась. Саша вернулся с работы и очень меня отругал за этот разговор. Он считал, что не надо пугать детей. Но мне кажется, что именно тот разговор и помог девочкам понять, что произошло 24 февраля".
24 февраля Наталья Гудилина проснулась первой. Услышала звуки взрывов. Подняла всех. А тут и телефон у Александра зазвонил. Сашу вызвали на пункт сбора Теробороны. Сначала они еще надеялись, что это просто предварительные сборы. Но через час Саша вернулся за вещами. Забрал их - и все...
"Мы поддерживали связь до 2 марта. Саша звонил каждый день. Говорил, что у него все хорошо, и что скоро мы победим. Но потом в Мариуполе не стало света, Интернета, связи, воды. И я перестала получать от него сообщения.
Вообще-то я всегда считала, что не имею права на слезы, потому что я же мать - и на меня смотрят дети. Но с тех пор я позволяю себе плакать. Думаю, вот поплачу, пока нет известия от мужа. Буду плакать, пока не выведу детей из-под обстрелов. Буду плакать, пока не вызволю Сашу из плена. Так и плачу с того самого дня".
Попрощавшись с Сашей, Наташа взяла близняшек и поехала на микрорайон Западный к сестре. У нее был частный дом и подвал. И на какой-то момент казалось, что там - безопаснее. Но это было недолго. И скоро Наташа вернулась в свою квартиру, в районе "1000 мелочей".
"Я очень боялась, что там, на Западном, Саша не найдет нас. Он заскочил домой примерно 7 марта. Привез мне сигарет. Чтобы вы понимали, он сам никогда не курил и всегда ругал меня за то, что я курю, а тут вдруг сам привез мне сигарет. Многое изменилось в нем всего за несколько дней войны. Это был последний момент, когда мы виделись. После этого я увидела его только на видео пленных уже когда мы с девушками выбрались из оккупированного Мариуполя".
Они отправились из города 22 марта. Вообще-то собирались 21-го, но у одной из дочерей поднялась температура.
"Хорошо, что у меня были лекарства. Уже на следующий день температура спала. Я думаю, это больше нервное было, а не из-за вирусной инфекции.
И поэтому я рискнула не откладывать больше наш выход из города. Дело в том, что мы на "Штуке" оказались в буквальном смысле на линии фронта. Он проходил через наш дом. 12 марта наш район начали бомбить с самолетов. И это было самое страшное, что я когда-либо чувствовала в своей жизни. Наш дом был расположен вплотную к магазину "Зеркальный". Это тот самый магазин, который до последнего продавал людям продукты. Я видела, как он горел. Пламя стало перебрасываться на соседние дома. И скоро все они выгорели дотла. И только наш просто чудом каким-то не вспыхнул. Но я поняла - надо выходить. Потому что следующим попаданием будет именно наш дом.
23 марта у меня день рождения, и я верила, что Саша в этот день обязательно или выйдет на связь, или заедет. Очень хотелось остаться еще на день. Но страх за девочек победил. Так что мы не стали ждать. У нас не было машины. Не было друзей с машиной. И вообще я не знала, к кому могла бы обратиться за помощью. Но я точно знала, что оставаться в Мариуполе больше нельзя.
Я взяла в каждую руку по детской ладошке, и мы двинулись. Перед тем я надела свои берцы, взяла тактический рюкзак Саши. Это была удобная обувь. Но позже я поняла, какая это была ошибка.
Мы двинулись в сторону поселка Моряков. Мне говорили, что там - наши. Но оказалось, что нет. Там уже была "русня". На выезде на Мелекинскую трассу мы попали в настоящий бой...
Я была в отчаянии, вот что я скажу. Назад нельзя, вперед нельзя, а тут перекрестный огонь. Мы вместе с другими людьми бросились в поле, лежим там. Вдруг какой-то голос: "Женщины с детьми - выходите". Ну что было делать - поднялись и пошли. Это были русские. Они завели нас в какой-то дом и стали держать там. Кроме нас, там было очень много раненых русских. Они там были повсюду. Видно, наши там сильно им нанесли в том бою.
Мои девушки, когда увидели военных, не испугались, а наоборот обрадовались. Они же думали, что это наши. И стали кричать: "Мама, это же военные. Давай спросим, а где воюет наш папа". У меня аж ноги подкосились. Это было страшнее российского самолета. Просто повезло, что россияне были заняты своими раненым и не услышали или не обратили внимание. Не до того им было в это время. Это была моя ошибка, что я не объяснила детям, что происходит. Срочно пришлось шепотом это им объяснять.
Я не знаю, как долго нас там удерживали. Несколько часов мы точно там просидели. Но потом они решили, что за женщинами с детьми могут спрятаться. Они выгнали всех нас из дома и погнали вперед, в сторону Мелекино. Мы впереди, они - за нами. Я была парализована страхом. Я вообще не понимаю, как это пережила. Но ни одного выстрела в нашу сторону с украинской стороны не последовало. Нас отвели, посадили в микроавтобус, на котором перед тем перевозили трупы. Он был весь в крови, очень вонял смертью. Нас довезли до развилки и сказали - ну все, идите куда хотите. И мы пошли.
На каждом блокпосту именно меня останавливали. Ну конечно, я же была в берцах и с тактическим рюкзаком. А в том рюкзаке были еще и документы Саши. И я поняла, если они сейчас проверят рюкзак, мне конец. И что будет с девочками - страшно представить. Холод и ужас меня пробил как током. Ко мне приближался кадыровец.
Он подходит. Я открываю рюкзак, а оттуда высовывается Платон. Это наша змея. Вот такая у нас была домашняя зверушка. Сашин любимец. Конечно, я не могла его оставить в Мариуполе и взяла с собой.
Когда кадыровец увидел Платона, его охватил ужас. Он начал орать на меня "Убери это чудовище". А я была счастлива, потому что Платон спас мне жизнь. И это без преувеличения. И еще несколько раз таким же образом спасал, пока мы добрались до Запорожья.
Это был очень долгий путь. Сначала пешком дошли до Ялты. Там нашла человека, который согласился довезти нас до Бердянска, но именно в тот день россияне запретили выезд. Я осталась на улице. Я не смогла найти место, где мы бы с детьми могли заночевать. И в отчаянии я просто села на обочине дороги. Мимо проходили пожилые люди, мужчина и женщина, спросили, чего я здесь сижу, и пригласили к себе домой. Мне посоветовали идти пешком до Урзуфа, мол, оттуда можно уехать. Там тоже понадобилось время, чтобы найти человека, который согласился бы отвезти нас в Бердянск
Затем из Бердянска в Запорожье..."
На одном из блокпостов телефон Наташи вдруг ожил. Она нажала кнопку ответа и услышала родной голос. Это был Саша.