Большинство людей считает, что после войны приходит мир.
И только психиатры, психотерапевты, кризисные психологи и реабилитологи уверены: после войны приходит ПТСР, пишет политолог Андрей Окара в своем блоге на "Обозреватель".
Хотя ПТСР, то есть посттравматическое стрессовое расстройство, вызываемое боевыми психическими травмами, возникает еще во время военных действий, по-настоящему его начинают замечать уже в мирной жизни. Часто бывает так: человек, выбравшийся из ада, сначала испытывает эйфорию, облегчение, даже радость.
Но потом его накрывают травматические воспоминания и флешбеки, социопатия, диссоциация (происходящее с ним видится как происходящее с кем-то другим), обостренное восприятие внешнего мира - особенно любой несправедливости.
Расстройство возникает как реакция психики на разовое или травмирующее событие, повторяющееся, имеющее катастрофический характер и связанное с ощущением беспомощности и угрозой для собственной жизни - невозможностью противодействовать глобальным процессам: судьбе, смерти, войне, катастрофе, разрухе, голоду, насилию, жестокости, страху. В результате - психические расстройства, физические болезни, асоциальность, выпадение из привычной жизни, флешбеки, паранойя, состояние отчуждения и безразличия, потери привычных интересов, повышенная возбудимость и раздражительность, повторяющиеся сновидения "боевого" характера, часто ощущение собственной вины - непонятно за что.
ПТСР - благодатная тема для творчества. Именно о том, как ветераны войны не могут нормально жить в окружающем мире, снято немало замечательных фильмов, сразу вспоминаются: "Таксист" Мартина Скорсезе, "Апокалипсис сегодня" Фрэнсиса Копполы, "Крылья" Ларисы Шепитько, "Белорусский вокзал". Но испытывать его на себе или на близких - тяжелое мучение и страдание. Недостаточно выжить на войне - надо выжить еще и после.
Сам термин "ПТСР" (posttraumatic stress disorder, PTSD) предложил в 1980 году психотерапевт Марди Гровиц - когда американские врачи столкнулись с массовыми душевными расстройствами у ветеранов вьетнамской войны. Попав в Международную классификацию болезней, ПТСР стал использоваться как диагноз и для бывших военных, и для гражданских. Еще американский врач Якоб да Коста, лечивший участников гражданской войны в США (1861-1865), использовал термин "солдатское сердце" - для описания психосоматических неврозов. Позже последствия для психики оценивались сквозь призму доминирующей психотравмы: так появились "синдром выживших на фронте", "синдром концлагерей", "синдром контузии", "постэмоциональный синдром" и другие.
Технический прогресс породил не только железные дороги, метро, дирижабли, самолеты и океанские лайнеры, но еще и масштабные железнодорожные катастрофы, авиационные аварии, гибель "Титаника": многие выжившие в них на всю жизнь получали психические расстройства, которые современными психиатрами были бы квалифицированы как ПТСР.
Немецкий врач Герман Оппенгейм в начале XX века разработал понятие "травматический невроз", советский невропатолог Лев Брусиловский описал последствия воздействия на психику людей, переживших землетрясение в Крыму в 1927 году. Во времена Второй мировой это называли "боевым истощением" или "боевой усталостью" и не рассматривали как нечто сопоставимое с серьезными физическими травмами или увечьями, поэтому советские люди боролись с ПТСР "подручными средствами": пьянством, домашним насилием, асоциальным поведением, самоубийствами.
Практически у каждого солдата или офицера на войне есть стрессовое расстройство: потеря сослуживцев и близких друзей, ранения, наблюдение за чужим горем - за убийствами, разрушениями и катастрофами. Однако среди исследователей ПТСР существует консенсус: только у 20% военных (максимум - до 30%; не более 8-12% - в острой форме) и 50% мирного населения, пережившего травмирующие события, возникает это расстройство. Так, по подсчетам украинских медиков, ПТСР выявлено у 52% обследованных жителей Мариуполя, которые покинули родной город весной 2022 года.
Человек - не зверь, хотя человеческая биология - почти такая же, как и у всех млекопитающих. Но война пытается превратить и часто превращает человека в зверя, который живет только низшими животными инстинктами. ПТСР - это в определенной степени - защитная реакция, сопротивление человека превращению его в зверя. Поэтому это естественное явление, оберегающее человеческую психику от излома и расчеловечивания.
Причем ПТСР страдают только люди, которые непосредственно пережили страшный опыт. Те, кто столкнулся не просто со смертью близких людей, но именно боевых товарищей - когда существует реальная угроза погибнуть самому. Или те, кто разбирают завалы после взрывов, собирают по частям тела погибших. А вот обычные наблюдатели издалека - читатели интернета, зрители телевизора, даже сильно переживающие и пропускающие через свою психику весь ужас и трагизм происходящего, могут получить лишь легкое (для особо чувствительных - тяжелое) психическое расстройство, но не ПТСР.
ПТСР часто путают с депрессией, однако депрессия - снижение жизненного тонуса, апатия, потеря интереса к жизни. ПТСР - это повышение тонуса, но повышение деструктивное, способное привести к уничтожению человеческой личности.
После завершения активной части боевых действий Украина будет иметь не только свой "план Маршалла" по восстановлению разрушенной экономики. Украина (если власть сама себе не навредит) будет иметь и свой поддержанный на международном уровне план реабилитации жертв ПТСР: лучшие мировые психотерапевты, лучшие методики и клинические протоколы, лучшие реабилитационные программы. Уже сейчас украинские психотерапевты активно сотрудничают с израильскими, чей опыт (по понятным причинам) - один из самых эксклюзивных и востребованных в мире, что подтверждается и при реабилитации жертв террористической атаки 7 октября.
Да и свой собственный опыт, накопленный за последние 10 лет, уникальный и адаптированный под реалии украинского общества: например, в Украине относительно низкий уровень домашнего буллинга и отсутствует феномен "эффективного насилия" - как в российском телесериале "Слово пацана". Флагманским учреждением в борьбе с ПТСР считается Центр психического здоровья и реабилитации "Лесная поляна" Министерства здравоохранения Украины, способный лечить, по их собственной оценке, не менее 3,5 тыс. человек в год. В перспективе небольшие профильные центры такого характера будут созданы не только при областных больницах, но и при многих городских и районных. Уже сейчас огромную помощь в реабилитации пострадавших оказывают волонтеры - частно практикующие психологи и психотерапевты.
В России же, похоже, будет все ровно наоборот: огромное количество травмированных, не поддающееся исчислению. По данным Минздрава РФ, на данный момент от 3% до 11% военнослужащих страдают от ПТСР в острой форме, среди раненых эта цифра достигает 30%.
Разумеется, в российской системе здравоохранения тоже есть сдвиги: с 1 июля 2023 года в районных поликлиниках открываются кабинеты медико-психологического консультирования и клинической психологии, цель которых - консультировать людей с легкими психическими расстройствами и выявлять тех, у кого обнаружены симптомы ПТСР терапия.
Однако два главных фактора в преодолении ПТСР, массовых депрессий, психических расстройств и послевоенных стрессов - это государственная система реинтеграции ветеранов боевых действий и пострадавшего мирного населения в мирную жизнь и психологическая атмосфера, царящая в обществе. Если она благоприятна, если к травмированным войной людям отношение преимущественно братское - со стороны незнакомых и знакомых соотечественников, корректное - со стороны государства, большинство проблем за несколько лет можно преодолеть.
В России же в условиях международной изоляции провозглашена "опора на собственные силы". Успехи российской клинической психиатрии тоже имеют место, однако есть сомнение, что психическое здоровье травмированных людей будет значительной проблемой для послевоенного государства. Уже сейчас известно о нескольких десятках убийств, совершенных носителями ПТСР, пришедшими с "украинского фронта".
Впрочем, российские изоляционисты давно добивались не только политического суверенитета, но и "независимости" в технологической и медицинской сферах. "Куда же теперь идти солдату? / Кому нести грусть свою?", - как пелось в известной послевоенной песне на стихи Михаила Исаковского.
Кстати, "Враги сожгли родной дом" запретили сразу же после премьеры 1949 года - мол, депрессивная песня неправильно описывает "подвиг советского народа". Трагические эмоции и людей с симптомами ПТСР пытались прятать - как будто их и не было. Песню воскресил лишь в хрущевские времена Марк Бернес. Похоже, состояние отчаяния, ужаса, депрессии, беспризорности, покинутости и ненужности ожидает весомую часть российского общества в недалеком будущем.
В Украине же активная работа по поиску оригинальных методов борьбы с психотравмами началась еще в 2014 году. Вообще же, каждая война или масштабная народная трагедия - вроде Чернобыльской катастрофы или землетрясения в Армении 1988 года - вносит какие-то новации в понимание ПТСР и методов его лечения. Так, украинские врачи сейчас стоят на пороге важного открытия: некоторые из них опытным путем пытаются доказать, что ПТСР можно вылечить в полном объеме и полностью вернуть пациента к дотравматическому состоянию психики. При таком подходе лечение окажется ступенью к психологической гармонизации и сбалансированному восприятию реальности. А вот для многих воевавших россиян, вернувшихся в мирную жизнь, реальность станет темной и беспросветной. Их может ждать то, что психиатры называют "тяжелой клинической депрессией", православные старцы - "духовным адом", а современные футурологи - "no future, no hope".
А разве кто-то надеялся, что может быть иначе?